Звездная месть - Страница 742


К оглавлению

742

Тот взобрался повыше.

– Нет, пожалуйста! Но мне бы не хотелось, чтобы это мерзкое идолище, чтобы это двуногое и двурукое отвратительно-пакостное существо задерживалось здесь надолго. Пожалуйста, вы оставайтесь хоть навсегда. Но его мы терпеть больше двух часов не будем, предупреждаю!

Хенк погрозил гномику пальцем. Но пререкаться с ним не стал.

– Вот и лады! – проговорило Чудовище, – Тогда мы приляжем. Спасибо вам!

– Пожалуйста! Проходите вон в тот уголок. Там вам помягче будет! – гномик широко и благостно улыбнулся.

Чудовище и Хенк прошли в указанное место. Опустились на мягкий, пушистый пол. Дрема уже завладевала ими. И не странно – после стольких-то передряг и треволнений, после стольких нагрузок – и физических и нервных.

– Спите спокойно, тут вы в полной безопасности, – сказал гномик. И поднялся к себе наверх.

Гурыня заснул за рулем. Проснулся от резкого удара – головой он ткнулся прямо в пульт управления. Но машина не остановилась. Она неслась стрелой по бесконечной трубе. Только потряхивало да покачивало.

– Ты чего? – поинтересовался Бага Скорпион.

– Я те щя задам, падла! – разозлился Гурыня. – Чего! Чего?! Ты на кого тянешь, поскребыш?!

Скорпион затрясся.

– Я тока спросил, понимаешь! А ты окрысился сразу!

– Я тя спрошу, падла! По башке твоей лысой, скорпионьей! Ты у меня, падла, научишься старших уважать!

Лопоухий Дюк и Плешак Громбыла спали на своих сиденьях. Они вымотались за бесконечный день, к тому же, их сильно укачало.

– Дрыхнут, суслики? – поинтересовался Гурыня, вытягивая шею.

– Дрыхнут! – бодро доложил Бага.

– Ну и пускай! Привала делать не будем! А ты, падла, чтоб в оба глядел! Ежели пропустишь врага, я тя собственными обрубками придушу! – для наглядности Пак потряс правым обрубком, блеснули его черные вселяющие страх в непривычные души костяшки. – Нам с тобой зевать некогда! А то все, падла, прозеваем!

– Есть! – ответил Бага.

Гурыня успокоился. Он уже забыл про досадное недоразумение, обрел душевное равновесие.

– Тут главное чего? – спросил на Багу.

– Где? – поинтересовался Бага туповато.

– Да не где, падла, а что? Понял?! Отвечай, тут главное чего?!

– Не зевать! – ответил Бага.

– Дурак! Это и так ясно! – Гурыня начинал снова злиться. – Тут главное – скорость! Понял, падла?! Штурм и натиск! Вот так! Усек?!

– Так точно! – заверил Бага.

– Во-о, умнеешь прям на глазах!

– Рад стараться!

Гурыня повернул к Баге маленькую змеиную головку.

– А ты мене нравишься, малыш! – сказал он как-то по-отечески. – Я думаю, ты верно понимаешь службу.

– Так точно! Стараемся! – отчеканил Бага.

Гурыня засопел. Чуть ли не впервые в жизни на его щеку стала наворачиваться слезинка. Но… так и не навернулась.

– Какие будут вопросы? – как бы в поощрение поинтересовался он дружелюбно и снисходительно.

Бага замялся, побаиваясь неосторожным словом снова вызвать неудовольствие начальства. Но потом осмелел.

– Скоко нам еще трястись-то?! – спросил, заранее ожидая затрещины и прикрывая глазенки.

– Не волнуйся, малыш! – ответил Гурыня уверенно. – У мене, падла, все рассчитано. Точно в назначенный час прибудем к цели! Ты мене, падла, главное врага не прозевай! Вот что! А за старания я тебе… я тебя, Бага, к награде представлю! – и немного помолчав, подумав, что представлять-то некуда и некому, добавил: – И сам награжу!

– Премного благодарен! – почти заорал на всю машину Бага Скорпион. Так, что Дюк с Громбылой с перепугу проснулись.

Машину трясло, бросало из стороны в сторону. Но Гурыня ходу не сбавлял.

Орали, входя все в больший раж, притопывая ногами в такт, размахивая руками. И громче всех орал Хреноредьев.


И-ех, едрена громыхала!

У-ох, хорошо в трубе шагать!


Пак с Бубой Чокнутым подхватывали лужеными глотками, с залихватским прикриком, с лихим посвистом:


Ну-кось, грянем, запевала,

Тра-та-та-та-та-та мать!!!


Инвалид выводил чисто, высоко, по-соловьиному. А подхватывал со всеми вместе – басисто и разухабисто. Получалось, откровенно говоря, здорово. Знали бы раньше в поселке про такие таланты, быть бы там своему хору. Может, и совсем иначе бы пошли тогда дела.


Мы туристов не боимся!

И-ех, едрит-переедрит!

Ежли разом разозлимся,

Ни один не устоит!!!


Буба Чокнутый старался перекричать всех. А то, понимаешь, забыли, что он самый главный! что он избранник народный! Хотя все – и присутствующие и отсутствующие – хорошо помнили, что избрал-то Буба себя сам. Но он избрал, он и внушил себе идею народного избранничества, он и уверовался в ней глубоко-глубоко, так, что не разуверишь. А стало быть, во всем надо было первым выходить.


Мы пройдем огни и воды!

Сердце бьется как мотор!

И все вместе снова ударяли:

Мы идем, едрит, к народу!

Хто не с нами – тать и вор!


Пак понимал, что Чокнутого снова заносит. Но так хорошо шагалось, что он не мешал творческой инициативе певцов пускай выкричатся вволю, пускай выложат все заветные думы, страдания! Тогда, может, и впрямь – пробьются они, выйдут и к народу, и на простор, и вообще забрезжит наконец хоть что-то светлое впереди. Сколько же можно в потемках шагать, не зная, куда и зачем?!

Но сам Пак выводил свое, – нутряное:


И-ех, едрены супостаты,

Трепещите – крышка вам!

Жди, папанька, в час расплаты

Я им шороху задам!!!

И все вместе снова ударяли:

Ух, едрена громыхала!

742