Звездная месть - Страница 70

– Ну, давай! – позвала она его издалека. Ее почти не было видно сквозь всю эту дикую мешанину, но шепот ее прозвучал явственно и разборчиво: – Не стой! Иди, тихонько, осторожно! Ну?!

И Иван сделал первый шаг. Остановился. Посмотрел вверх – потолка видно не было, все терялось в белых морщинистых извивах, изгибах. Стены просматривались очень плохо, но все же видны были крохотные окошечки-иллюминаторы, рассыпанные по внутренней поверхности стены, казалось бы, в полнейшем беспорядке. Но чего не было точно, так это углов. Помещение имело овальную форму. И всюду – отростки, кольца, коготки...

Иван сделал еще шаг, пролез под дышащим бревном-щупальцем, перешагнул через точно такое же, но втрое большее, опустился на четвереньки – иначе было и невозможно двигаться дальше. Мозг отмерял размеренно: «не задевайте, не надо! не задевайте, не надо!» И еще в нем как-то параллельно ухало: «смирный! смирный! смирный!» Ну что ж, поглядим, какой он смирный. Иван на пределе возможного протиснулся сквозь тройную спираль. В одном месте чуть не зацепился наплечным кармашком за острый раздвоенный коготок, увернулся в последний момент. Он делал невероятное – пролезал, протискивался мышкой, проскальзывал, изгибался и припадал к полу, где-то и проползал по нему – таких участков было мало, но были. А в мозгу стучало ритмично: «смирный! смирный! смирный!»

Русоволосая стояла на крутом порожке полукруглого отверстия, ведущего неизвестно куда, и во все глаза смотрела на Ивана. Казалось, она не дышала. Ей удалось пробраться через Ярус-Чистилище. Но вид у нее был такой, что она вот-вот прыгнет обратно, в эту мешанину щупалец.

– Ничего, – бубнил под нос Иван, – проберемся! И не через такие буреломы пробиралися! Ишь ты, смирный какой! Прямо на загляденьице, так и держать...

Он даже сам не замечал, что говорит вслух – нервы били на пределе. Делая очередное движение, он не видел уже, как будет проскальзывать дальше, казалось, что нету меж колец и отростков ни малейшей щели, не проскользнуть! Но находилась дырочка – и он пробирался.

– Ну, слава Богу! – с присвистом выдохнула Лана, когда до нее Ивану оставалось сделать не более полутора шажков. Она даже протянула руку.

И Иван заглянул ей в глаза. Но тут же замер. Он почувствовал, что за левую штанину у самого бедра что-то зацепилось. Опустил глаза – крохотный черный коготок размером с иголку застрял между тканью кармана и застежкой. Он еле-еле держался, мог выскользнуть в любой миг. И потому Иван стоял как вкопанный, не делая ни единого движения.

– Ну что ты?! – удивленно прошептала Лана. Шагнула встречу. Потянула за руку. – Иди же!

Иван не успел ответить. Но он увидал вдруг ее резко расширившиеся зрачки, перекошенное от ужаса лицо. Еще он успел заметить, как она отпрыгнула назад спряталась за порожком. Все произошло в доли секунды. Что-то сильное и цепкое обвило его тело, оторвало от пола, подняло в воздух.

– Не-е-ет!!! – заорала не своим голосом русоволосая. – Не надо! Я боюсь! Не-е-ет!!!

Сам Иван не успел испугаться. Но он почти рефлекторно ткнул своим копьем в белое морщинистое, пробил насквозь кожу. И из-под нее хлынула желтая пузырящаяся жижа. Иван ткнул сильнее, потом еще раз, еще. Пена текла, дыры зарубцовывались на глазах. Но неведомая сила продолжала его удерживать на весу.

И только теперь он заметил, что все эти безвольно свисавшие или упруго торчавшие отростки, кольца, щупальца, хвосты и вообще черт знает что, пришли в движение – принялись извиваться, сжиматься, разжиматься, сплетаться в новые, еще более жуткие и невообразимые змеинообразные клубки. Казалось, всей этой гадости в помещении стало в сотни раз больше. Щупальца вытягивались, превращались из толстенных в совсем тонюсенькие, и наоборот, сокращались, морщинились, раздувались. Одно из таких и держало его, трижды обвившись вокруг пояса.

– Не трогай! Не бей! – кричала русоволосая. Она уже немного опомнилась, сумела побороть охватившую ее истерику, прервать ее. – Не смей! Ты бессилен перед этой гадиной! Она сама тебя отпустит... или удавит! Не надо...

Иван не слышал, чего «не надо». Он бил и бил своим железным копьем в обвившее его щупальце, в этот толстенный червеобразный отросток. Он вонзал копье со всей силой, прокручивал его внутри щупальца, проворачивал, выдергивал, заливая себя ведрами пены. И вонзал снова. Он делал это молча, сосредоточенно, будто выполнял некую важную и ответственную работу.

– Не надо-о!!!

И на какой-то миг ему удалось ослабить хватку. Он выскользнул из чудовищных объятий. Бросился бегом к полукруглой двери, не разбирая пути, наступая на отростки и щупальца, отбиваясь от них копьем, кулаками. Он пробежал метров двадцать, оставалось совсем немного, совсем чуть-чуть – и пришло бы спасение. Но почти в том же самом месте, что и в первый раз, одно из щупалец настигло его, захлестнуло, обвило, так, что острый черный коготь навис над самым лицом. Сдавило – чуть ребра не затрещали, перехватило дыхание. И потянуло куда-то вверх.

– Не-е-ет!!! – доносилось снизу. – Не-е-ет!!!

Но Иван был в полуобморочном состоянии. Он не мог сопротивляться этой исполинской многолапой, если можно было назвать эти отростки «лапами», гадине. Он даже не понимал где ее тело, где голова. Все кишмя-кишело одними кошмарными белыми морщинистыми щупальцами. И только когда его подтянуло к самому потолку, на высоту не менее пятнадцати метров, он разглядел будто прилепленное к округлым сводам шарообразное полупрозрачное тело, внутри которого что-то переливалось и дергалось. Никакого подобия головы или чего-то похожего не было. Не было на этом теле ни пасти, ни морды, ни жвал, вообще ничего! Только вытянулись вдруг прямо из огромного водянистого брюха на трех отросточках-стебельках три мутных черных глаза, с натекающими на них бельмами. Вытянулись и уставились на Ивана с трех сторон – бессмысленно и тупо. Никакого рта так и не появилось. Но слова прозвучали – может, прямо из брюха, может, просто в мозгу у Ивана: