Звездная месть - Страница 511

511

– Вон! Самый маленький, левее, видите! Адмирал не ответил, а вдруг забурчал в своем кресле-мыслеуправителе, наверное, инструктировал соответствующие службы флагмана. Кеша на миг вырубил ре-транс – и все сразу пропало: и невидимые решетки-структуры, и чужак, и четьфе красных шарика.

Что ж это за дьявольщина такая, Невидимый спектр?! Он снова сдавил черный кубик – картина восстановилась. Шарики стремительно сходились, пожирая пространство, надувался меж ними тончайший переливающийся пузырь, и был в пузыре этом хищный, страшный звездолет, и уже оторвался от него черный шарик шлюпа, будто бусинка ртути скатилась вниз… Чужак не сопротивлялся, не пытался уничтожить своих красных губителей, даже не испустил ни единого залпа. Он исчез, выброшенный в иные измерения, в недоступные для человека миры. Но вместе с ним пропали и сами красные шарики – пропали, будто их и не было.

– Эт-то еще что такое?! – удивился адмирал. – Сбой?!

– Не-ет, – тоскливо протянул Иннокентий Булы-гин, – он их просто утащил за собой. Но и мы кое-что утащили. Где сейчас шлюп?

– Скоро будет в приемнике, терпение, мой друг. Адмирал отключил экран.

Группировки противника уничтожены. Чужак выброшен из Вселенной. Флагман могуч и неприступен. А стало быть, Земля и Россия могут, как водится, спать спокойно. Он разгладил седые усы, встал и пристально посмотрел на чернокожего полковника – и не прогонишь, и не удержишь, куда его девать?

Адмирал был стар и мудр, но никогда не думал, что доживет до той поры, когда воевать станут возле самой Земли. Уму непостижимо! Пригнать сюда, в Солнечную, эдакую силищу! И не один флагман. Еще семь боевых звездолетов готовы к всплытию, ждут его сигнала. Зачем?! Вон ведь, эти новенькие вертлявые скаты-прыгуны, как лихо они разгромили флотилии Сообщества – ничего не скажешь, новейшая техника, секретная. А все ж один подорвался, не уберегся!

«Ратника» закладывали на стапелях Сигиморы в конце прошлого века.

Сейчас таких не делают, разучились, мастера не те, думал адмирал. Дай Бог обоим, кораблю и капитану, дожить до конца века нынешнего. Но ведь не дадут, вон что творится на белом свете – флагман в Солнечную вызвали, это как океанскую субмарину в Яузу провести да во всей красе поднять наверх! Охо-хо!

– Надо бы поглядеть на улов, – намекнул Кеша.

– Поглядим, – кивнул адмирал.

И снова экраны ожили. Теперь срединный, самый большой, показывал приемный ангар флагмана, точнее, одну из его ячей. И висел посреди этой ячеи круглый черный шар, малость оплавленный, ободранный, с торчащими будто у остриженного ежа колючками-шипами.

– Вскрывать будем?

– Обязательно! Только чтоб без сюрпризов, – испугался вдруг Кеша, – а то рванет как!

– Не рванет, меры приняты.

Адмирал был спокоен. Раз приборы молчат, значит, угрозы нет. А все дыры в шарике-шлюпе заварили сразу же, когда еще брали в гравитационные клещи.

Теперь и Дил видел все, что творилось в приемнике. Где-то точно в такой же ячейке, может, чуть побольше, находилась и его капсула с Таекой внутри. Где? Этого экраны не показывали. А показывали они, как приближаются к оплавленному черному шару две сферы с двух сторон, как вжимаются в изодранные бока… Шар раскололся подобно грецкому ореху – две половины его бронированной скорлупы разъехались. И застыло прямо в воздухе, удерживаемое полями нечто страшное, чудовищное, трехглазое, пластинчато-чешуйчатое, с ко]ти-стыми птичьими ногами и звериными восьмипалыми лапами.

– Мать моя! – выдохнул в изумлении Кеша. – Не врал ведь Иван!

Взрывной волной Хука Образину сорвало с брони, подкинуло метров на десять в воздух и ударило о рассыпающуюся в пыль стену. Если бы не скаф, Хука можно было б вносить в списки погибших. Но он тут же вскочил на ноги, потерял равновесие, шарахнулся в одну сторону, потом в другую, выровнялся и с диким ором побежал вперед, в атаку.

– Ура-р-ра-а-а!!! – вопил Хук, паля из бронебоя и ни черта не видя перед собой кроме черных клубов дыма.

За эти два дня Хук Образина окончательно остервенел. Если прежде были бои да перестрелки, с передышками и перекурами, то теперь шло одно, выматывающее и доводящее до озверения, бесконечное и кровавое сражение. Хук чувствовал себя не человеком, а роботом, которого накачали всем, чем только можно, зарядили, завели и швырнули в бой. Нервы! Это все проклятые нервы.

После того, как русская пехота на бронеходах опустилась на крыши полуторамильного Форума, вышибла всех карателей до единого без пощады и переговоров и подобрала их с Крузей, прошла целая вечность. Их самих тогда чуть не пришибли, спасло одно – с бронеходов видели, что творилось на крышах, видели двух смельчаков, пытавшихся противостоять сотне карателей, спасти обреченных. Эх, спасают их только в кино, в жизни все проще и страшнее, ни один не выжил – все полегли на раскаленном металле, все, кроме тех, кто сорвался вниз и долетел до земли-матушки! А Крузе с Хуком повезло.

Смелым да отчаянным всегда везет! Сержанты не долго слушали их россказни об «особом плане», о каком-то русском Иване, не до болтовни было – обоих быстрехонько, по их же просьбе зачислили на место погибших, в одно отделение, в один бронеход. И понеслась веселая жизнь царицы полей и небес, трудяги войны – пехотушкм. А ведь так и не успели разглядеть с высоченных крыш, где кольцо карателей потоньше. Так и помчались в самое пекло, обращая машины противника в кипящую пыль, в расплавленные лужи металла да жгучие брызги. Нью-Ва-шингтон задавили в три часа. Кто там пепл разгребал, да порядок наводил, Хук не знал, шли какие-то части, но их несло вперед, все время вперед, к побережью, будто огромным летающим броневикам, этому могучему рою, захотелось вдруг нестерпимо напиться морской водички, солененькой, утоляющей жажду погони и битв.

511