Звездная месть - Страница 415

415

Иван опустился перед ней на колени, склонил голову.

– Хочешь, я останусь с тобой до конца, в этой избушке, – проговорил он еле слышно, сдерживая слезы, – и пусть судьба решит, кому из нас раньше уйти из жизни.

В эти минуты он был готов забыть про все, бросить всех, пусть горят синим пламенем и Земля, и человечество, и все сорок пять миллиардов земных душ, пусть подавится своим Кристаллом подлый Авварон, пусть Вселенная расколется как орех надвое и пропадом пропадет, пусть ее поглотит геена огненная, и пусть восторжествует Черное Благо, коего ждут сотни миллионов беснующихся в подземельях землян, пусть оборотни, призраки, вурдалаки, безумные порождения ада и выродков человеческих, порождения, скитавшиеся сорок миллионов лет в иных пространствах, обретут власть над истребляемыми, заблудшими и пребывающими в неге, пусть так будет, пусть в стонах, судорогах и вое жутко погибнет все живое, пусть… а он останется здесь, в маленькой, тихой, древней избушке, рядом с нею. Он принесет себе сена, бросит в угол и будет спать на нем. Он выкинет к чертовой матери лучемет, утопит его в поганом болоте, что неподалеку от избушки, он будет собирать грибы, сушить их, он будет питаться травами и корой, и никто не посмеет вытащить его отсюда. Пусть так и будет.

– Не хочу! – ответила она. – Я забыла свой ослепительный, сказочный мир будущего. Я забыла тебя с твоим темным миром прошлого. Я живу этим лесом и светом луны. И мне ничего больше не надо.

– Прости меня, прости, – Иван припал лицом к ее коленям, грубый лен длинного, долгополого платья потемнел, пропитался так и не сдержанными слезами. Она положила ему на голову легкую, почти невесомую руку, погладила.

– Уходи, – сказала она. – Уходи, ничего не вернуть.

– А сын?! – вдруг вспомнил Иван. – Ведь ты родила мне сына?! Где он?

– Родила… но не тебе, Иванушка. Они забрали его.

Он вскинул голову, не вставая с колен, пудовым кулаком ударил по столу, так, что загудел тот, задрожал. И отозвался на стук из лесу испуганным уханьем филин, завыли протяжно и тоскливо в черной, безлюдной чаще волки-оборотни. Налетели сырые ветра, захлопали ставнями, погасили пламя свечи. И пропало все, мраком покрылось.

– Уходи, Иван, – прошелестело над ухом.

Он вытянул руку, но ничего и никого не нащупал. Он один на коленях стоял посреди страшной избушки, будто и не жила в ней эта старая и высохшая женщина, а приходила лишь к нему на свидание – пришла и ушла. А он остался – опечаленный, истерзанный, измученный, бессильный.

Он стоял так минут десять. Потом сорвался:

– Ах ты нечисть поганая! Обманул?! Где ты есть?!

Он звал Авварона Зурр бан-Турга, поводыря своего и беса-искусителя, звал через левое плечо, как и учил тот.

Но колдун не откликался.

И тогда Иван бросился в сени, сшиб корыто, опрокинул бадью, пнул ногой скрипучую дверь. И вылетел в ночь, в лес – в тот же самый, в поганый колдовской лес планеты Навей.

Вылетел и обомлел.

Из мрака и сырости глядел на него, сверкая огромными белками, Дил Бронкс – черный и поблескивающий в мертвенном свете луны будто антрацит. Но откуда здесь Дил? Этого не может быть!

Иван сделал шаг вперед.

И негр сделал шаг вперед, развел огромные ручищи для объятия, словно обрадовавшись неожиданной встрече. Толстые губы расползлись в широченной улыбке, обнажая крупные белые зубы.

– Как ты сюда попал? – изумился Иван. И тоже распахнул объятия – машинально, ничего не соображая.

– Попал, попал… – эхом отозвался Дил. Он был одет в серый комбинезон с черными нашивками и какими-то странными прорехами.

Иван пригляделся – в прорехи просвечивал мертвецкий лунный свет. Вот это да! А где бриллиант, вцементированныи в передний зуб, где этот блестящий камушек, столь милый сердцу Бронкса? Нет его!

Иван еле успел выскользнуть из смертных объятий.

Его обдало трупным душком, но черные лапы сомкнулись не на его горле, а чуть левее, сомкнулись с невообразимым и неестественным хрустом, будто переламывая чьи-то кости.

Не дожидаясь, что последует дальше, Иван ударил оборотня ногой в бок, отбрасывая от себя. Удар получился неловкий и слабый, подошва увязла как в тесте. Но этот удар спас Ивана от нового еще более мощного захвата.

– Уг-г-рррх-ы-ы!!! – взревел оборотень, вздымая черную морду к луне и раздирая когтями серый балахон комбинезона.

Вот тебе и Дил Бронкс! Иван отскочил влево, прямо за ствол осины. Почти следом огромная лапища ударила по дереву, когти начали рвать кору. Прямо на глазах оборотень менял внешность – становился еще больше, зверовиднее, крупные белые зубы превращались в клыки, волосы в шерсть, глаза наливались кровью, остатки комбинезона трещали, спадали, обнажая мускулистое, заросшее рыжей щетиной тело.

Ну, вот так оно лучше! Иван всегда предпочитал видеть врага в его собственном обличий, нечего тень на плетень наводить. Он не стал нападать, выждал, когда оборотень бросился на него, клацая зубищами, и угрожающе рыча, чуть отступил, изогнулся, присел, отпрыгнул и в развороте, в прыжке, что было силы ударил пяткой прямо в висок – удар был смертельным, испробованным сотни раз, такой запросто валил с ног и отправлял на тот свет не только слона обыкновенного земного, но и исполинского мегозавра с планеты Угонда – височная кость у мегозавров достигала полуметра толщины, но она раскалывалась пустым орехом и мозги вытекали наружу. Иван любил животных и жалел их. Но когда стая мегозавров прогрызла на угондийском карьере защитную сферу и принялась пожирать одного андроида за другим, Иван бил их именно так, он был безоружен, никто и предположить не мог, что на карьере, в этом ржавом царстве тоски и уныния, понадобятся лучеметы. Давно это было… но это было в привычной, своей Вселенной. А здесь удар не сработал – нога снова завязла, потом с хлюпом и чавканьем отлипла. Оборотень истерически завизжал, упал, сжался в комок, покатился за стволы, но отнюдь не превратился в бездыханное тело. Пристанище. Проклятое Пристанище с его причудами и колдовством!

415