Звездная месть - Страница 246

246

– Да, ты должен вернуться! – прогрохотало в мозгу Ивана голосом Авварона Зурр бан-Турга в Шестом Воплощении Ога Семирожденного, голосом демона Зла.

– Нет! – сказал Иван. – Я не вернусь! И ты можешь не гипнотизировать меня. Ты не справишься со мною, Авварон! Не справишься, потому что тебя нет! Ты внизу, Авварон, ты в Пристанище, ты в Преисподней, Авварон! Там ты всесильный властелин! А здесь лишь твой фантом. И плевать я на него хотел!

– Ты должен вернуться! Ты не выполнил своего обещания! Ты обманул меня! Ты убил моё тело! Ты убил мой мозг в Пристанище! Ты должен вернуться… Ты уже возвращаешься. Повторяй за мной: Пристанище – это всё! Это Вселенная вселенных! Земля – это часть Пристанища! возвращаясь в Него, ты возвращаешься на Землю! ты возвращаешься на Землю! ты возвращаешься на Землю!

– …я возвращаюсь на Землю. Земля – часть Пристанища, – Иван еле шевелил языком. Он ощущал, что всё больше и больше поддается чарам колдуна.

Но не мог пересилить себя.

Он уже терял сознание. И готов был отдать команду о возврате, о спуске на планету Навей, о погружении в её лиловые мохнатые утробы, о возвращении, когда Большой мозг капсулы взял команду на себя.

Всё произошло мгновенно. Десантный бот, приостановившийся под серебристым боком капсулы, нырнул в неё; Чёрное пламя отражателя погасило остатки беснующегося багряного огня… и пропало. Капсула канула в подпространственные структуры. Вместе с ботом, Иваном, пребывающим в забытьи, и Первозургом, приготовившимся к окончательной, последней смерти.

Пробуждение было болезненным. Иван невольно поднёс руку к горлу – ему казалось, что кто-то жестокий и неумолимый душит его, душит безжалостно, на совесть.

Перед глазами почему-то проплыла гиргейская клыкастая рыбина с красными глазами. Проплыла, плотоядно облизнулась мясистым языком, заглянула Ивану в душу. И пропала.

Он лежал в приёмном отсеке на гравиподушке – капсула позаботилась о нем. На серой стене расплывалась мутная серая тень.

Иван протер глаза.

– Ты умрешь лютой, ужасающей смертью! – процедил скрипучий старушечий голос не в уши, и не в мозг, а казалось, прямо в сердце.

– Нет, – машинально ответил Иван. Он ещё не совсем понимал, о чём речь. Но уже чётко знал – уходить нельзя! ни в коем случае нельзя! если капсула и на самом деле вынырнет у Земли – ему смерть! он просто скончается от невероятной дряхлости! он рассыпется в прах! никто ему не поможет, даже Первозург! назад! срочно назад! Прожигающие злобой, налитые кровью глаза старухи-призрака смотрели на него из-под чёрного низко опущенного капюшона. Высохшее тело фурии тряслось, чёрные одежды развевались на ней, хотя в отсеке не было ни дуновения ветерка.

– Ты сдохнешь, Иван! Чудовищна будет смерть твоя! И никакая сила не защитит тебя! Смотри! Смотри мне в глаза!!!

Иван невольно уставился в кровавые зрачки. Он знал, что нельзя этого делать. Но он не мог противостоять напору, этой волне ненависти и злобы, потусторонней злобы. Верхняя губа, растрескавшаяся, покрытая редким рыжим пухом, дрожала, обнажая жёлтые поблёскивающие нечеловеческие зубы. Они клацали в такт каждому слову. Высохшая морщинистая рука с чёрными когтями сжимала деревянную клюку с уродливым надглавием-набалдашником.

– Убирайся! – простонал Иван, пересиливая себя. Он не мог ничего передать Большому мозгу, его сознание цепенело. Он был уже почти за гранью жизни.

– Чёрное заклятье лежит на тебе, Иван! И никогда тебе не вырваться из пут Преисподней! – оглушительный Истерический вой-хохот пронзил уши, кровь потекла по щекам.

Но Иван не останавливался. Он полз в рубку. Проклятия сыпались вслед. Они перемежались с хохотом, безумным воем, сатанинскими сладострастными стонами… и новыми, ещё более страшными проклятиями.

Он полз уже во тьме, ничего не видя.

Когда он перевалился через барьер-порожек рубки, в мозг вонзилась игла: «Стой! стой!! стой!!! Ты идешь к Земле! Ты вот-вот будешь на ней! Не смей возвращаться!!!» Иван скривил губы. Кто?! Он не знал, кто это! Но возвращаться надо, иначе смерть! Он обязан вернуться именно в то место, откуда он начинал – в то место Вселенной возле сектора смерти, где его выбросило ещё тогда – только оттуда возможен откат. Если он вообще возможен.

Капсула сама вернётся. А ему нужен только откат – Иван мысленно трижды назвал Большому мозгу координаты. Туда! Туда!! Это приказ!!!

Сатанинское рычание громом прогремело в спину:

– Ты ещё вернешься! Ты проклят навеки! Планета Навей никогда не отпустит тебя! Смерть – лютая, страшная смерть… Чёрное заклятье! Во веки веков!!!

Иван ударился головой о переборку.

Всё позади.

Он опередил их всех.

Он выиграл!

И как подтверждение в его воспалённом, усталом мозгу тихо прогудело:

– Откат!

Волна тошноты захлестнула горло. И всё пропало.

Он сидел в мягком уютном кресле. Чёрный столик чуть поблескивал своей матовой поверхностью. Кресло было воздушно-упругим. Иргизейский гранит высвечивался чёрным внутренним огнём. Этот странный неземной огонь разливался по сферическому залу, играл лиловыми бликами под зеркально прозрачным, уходящим глубоко вниз гидрополом.

– Этого не может быть! – воскликнул круглолицый человек с перебитым широким носом. Глаза его были широко раскрыты, и в них легко угадывалось… нет, не страх, не отчаянье, а лишь непонятное помутнение.

– Плюсовой бесфактурный сдвиг, – вяло вырвалось из узких губ старика с ясным взором.

Одутловатый в чёрной шапочке на затылке переглянулся с пижоном в запашном старинном костюме и с алмазной заколкой в чёрной парчовой бабочке.

246