Звездная месть - Страница 244

244

Мрак порождает чудовищ, во мраке они живут своей непостижимой для человека жизнью, во мраке они пожирают друг друга, во мраке уходят в небытие. Из мрака они выползают на свет, вселяя смертный ужас в сердца тех, кто рожден при свечах, в их непостоянном и таком недолгом свете.

Чёрная бесконечная Пропасть, Вселенский Океан Тьмы, жуткое, непредставимое сплетение миллиардов черных миров и антимиров, пространств и антипространств, Вечное Падение в пасть Смерти. – И крохотный огонек, еле теплящийся в незримой ладони Того, кого человек в своих неуклюжих попытках постичь мир нарек Творцом. Тьма и Свет. Триллионы триллионов в триллионной степени мегатонн свинцовой беспощадной Тьмы – безмерная, всесокрушающая тяжесть Черной Пустоты… И слабенький, нежный, еле пробивающийся из неосязаемой почвы росток. Так почему же он выдерживает адское запредельное давление, которое невозможно даже выразить цифрами и числами?! Почему почти бесплотный язычок пламени раздвигает свинцовую Тьму? Непостижимая загадка! Кто породил Черную Пропасть? Кто породил Свет? Неужели у них один Создатель?! Не дано человеческому уму объять необъятное, постичь непостижимое. И только приходит как сомнение, терзающее, не дающее покоя, приходит догадка – разные силы создали Тьму и Свет. И что было раньше? Кто сможет твёрдо сказать: сначала была Тьма… Никто! Ибо можно сказать и так: сначала был Свет! Но порожденная в нём Тьма, малый очаг Зла, Пустоты, Разрушения, безумия начал разгораться, разрастаться, пожирая Свет, убивая Его, поглощая – и разлилась Тьма по всему Мирозданию. Чудовища, порожденные во Тьме, пожрали Свет. И изрекли: для того и был Свет, чтобы его погасить! Для того и родилось в мире Чёрное Благо, чтобы упрочить власть Тьмы… Горе безумцам, ползущим по грани меж Светом и Тьмою! Нет им спасения ни там, ни здесь. Есть лишь вечные муки, и есть предел, за которым всё та же Тьма.

Тьма, властвующая в Потустороннем Мироздании – Тьма, которая в миллионы крат страшнее и чернее Вселенской Тьмы, чудовищнее Черной Пустоты, Черной Пропасти. Тьма, которая владычествует над самою Смертью… Что знает слабый человек, порожденный при сумеречном свете свечей, о запредельном адском Мраке Преисподней, о Чёрных Силах, обитающих в ней? Ничего! Что может знать его призрачный тленный ум о Глубинах, которые лежат за всеми пространствами и подпространствами, за всеми измерениями и уровнями всех вселенных Мироздания?! Ничего! Но знает рожденный при свете, что есть Тьма, более страшная, чем Тьма Вселенская. И знание это порождает в нём слабость. Да, слаб от рождения человек, всецело зависящий от недолгого тления свечи, слаб сам но себе. И слаб своим знанием… но ползет он в Океан Тьмы, преодолевая Страх и Ужас. Ползет, раздвигая границы Света. И оттого ненавистен он обитателям Чёрного Океана. Он – слабый, немощный, не ведающий Мироздания – ползет встречь полчищам чудовищ, порожденных чудовищами. Ползет, не зная, что Незримые Глубины Преисподней, Чёрного Подмирного Мира, Внепространственной Вселенной Ужаса готовы поглотить всё: и крохотный огонек Света, и Черную бездонную Пропасть со всеми её чудовищами, со всеми мирами, падающими в неё, со всеми Вселенными и Антивселенными, с ним самим, ползущим по неведомой дороге в неведомом направлении неведомо куда.

Не постичь человеку во веки веков, кто создал Свет и Мрак, кто сотворил всё видимое и невидимое во всех мирах и пространствах. Но в высших сферах своего сверхсознания пусть не всё, пусть один из миллиардов, имеющих разум, смутно видят Черту, проведенную Создателем. Черту, ограждающую все миры, существующие и несуществующие, от Чёрного Мира, защищающую от вторжения из него Сил Ужаса. Хранит та Святая Черта слабый огонек Света, ограждает его. Но не в дальних мирах пролегает она, не в иных измерениях и глубинных пространствах, не в запредельных вселенных. Проходит Черта по душам человеческим – бессмертным, но слабым, мятущимся, ищущим, готовящимся к вечности. И не выдерживают Испытания одни – срываются под неё, во Мрак. И воспаряют к Свету иные. Но живущие несут Её. И только в них Она – Охранительница Мира Света и Добра. Только в них!

Иван долго смотрел прямо перед собой, не мигая и не щуря подслеповатых глаз. Наконец сказал:

– Мы предали их!

«Кого?» – поинтересовался Первозург, затаившийся в мозгу старика.

– Заложников, тех, кого эта ублюдочная сволочь называла биомассой, сырьем, консервантами. Мы подло предали их!

Первозург не стал спорить.

«Ты разберешься во всем, когда вернешься сюда, Иван», – еле слышно прошептал он.

Иван включил полную прозрачность. И завис над непостижимым колдовским миром. Двести шестьдесят – лун просвечивали сквозь восемнадцать пересекающихся, наплывающих друг на друга исполинских колец, охватывающих уродливую планету под всеми углами. Из незримых жерл били вверх и окутывали желтым паром всё системное пространство ядовитые испарения. Он был внутри.

И снаружи. Чудовищное чрево планеты Навей угрожающе лилового цвета, переходящего в мрачную зелень, тянулось к десантному боту, к самому Ивану живыми мохнатыми щупальцами. Было их много, ужасающе много. Они вырывались из дыры-кратера и одновременно плыли меж беснующимися планетарными кольцами. Они ускользали из лап жестокой планеты, которая заключала в себе Дичайшее переплетение свёрнутых пространств и миров.

Шевелящиеся полипы чёрными влажными шарами-зрачками следили за беглецами.

Слепленная из живой пульсирующей плоти колоссальная труба-аорта сопротивлялась их движению, она пыталась заглотнуть бот, переварить его, загнать обратно в мохнатое лиловое чрево… Но ничто во Вселенной не могло остановить эту машину. Они вырывались из проклятого мира, они пробивали зримые и незримые барьеры Пристанища. Но там, внизу и внутри, оставались люди. Там оставалась Алена. И их нерожденный пока сын – он тоже оставался там.

244